Семья Андреюков – пчеловоды в пятом поколении. Как украинские пасечники очутились в Алтайском крае, почему отказались переезжать за границу, где научились составлять бизнес-планы и как получили 58800 рублей на развитие бизнеса, каким образом можно заработать миллион рублей за лето и многое другое – в нашем репортаже из окрестностей села Зональное.

«Главного начальника» не кусают
Впереди, в тени тополей – тридцать четыре улья. «Вот и наши девочки», – говорит Максим Григорьевич, имея в виду пчёл. Мне выдают сетку и комбинезон. Перед поездкой нельзя пользоваться духами, лосьонами, пить алкоголь, чтобы пчёлы не напали. Из вагончика возле ульев выходит Григорий Филимонович, отец Максима Григорьевича – пчеловод с тридцатилетним стажем.

– Вот эспарцет растёт, а вот гречиха, – показывают мне пчеловоды. Смеются, что надо пчёлам указатели поставить, чтобы из чётных ульев летали только на эспарцет, а из нечётных – на гречиху. Иначе получается смешанный мёд. Григорий Филимонович вносит рацпредложение: «Давайте его через сепаратор пропустим!»

Мы с Максимом Андреюком одеты в сетки и комбинезоны. А его отец – в свитере и брюках. Его пчёлы считают «главным начальником» и почти не кусают Пчеловоды объясняют мне элементарную технику безопасности: под летком не ходить, руки спрятать в рукава. Пчёлы растревожены, с ними вчера работали.

В это время пчёлы продолжают работать… как пчёлы. Вереницами летят из ульев и возвращаются в ульи с желтой пыльцой на задних лапках.

Доход с пасеки просчитать невозможно, он зависит не только от вложенного в неё человеческого и пчелиного труда, но и от погоды. В дождь «девочки» не работают.

Посещать пасеку пчеловоды должны минимум два раза в неделю. Андреюки и Злобины скооперировались, дежурят по очереди.

Продавать на север выгоднее
У Максима Андреюка есть специализированное пчеловодческое образование: он окончил в 1991 году курсы в Новосибирском аграрном университете. Основная специальность М.Г. Андреюка – ветеринарный фельдшер. Поначалу работал на одном из сельхозпредприятий района, а потом ушёл к частным предпринимателям. Когда вернулся в Зональное, тоже работал ветеринаром. Недавно по направлению Центра занятости населения Зонального района отучился в Бийской бизнес-школе на курсах «Основы предпринимательской деятельности». После курсов в рамках государственной программы содействия самозанятости безработных граждан получил 58800 рублей, стал индивидуальным предпринимателем.

– На деньги с пасеки можно построить дом, купить машину? – спрашиваю я.

– Всё зависит от твоего трудолюбия, – отвечает Максим. – Если будешь заниматься постоянно, то будешь что-то иметь. А если приехал раз в месяц – то ничего.

– Заработать миллион за лето реально?

– Очень даже. Если семьи у тебя хорошие, и их много.

Пятидесятилитровая фляга мёда в Алтайском крае стоит 10-11 тысяч рублей. По мнению моих собеседников, это адекватная цена, куда заложены и труд, и горючее, и расходные материалы.

Мёд Андреюки продают в розницу и сдают оптовикам в Новосибирск. Закупочная цена в «столице Сибири» гораздо выше, чем в Алтайском крае. А вот в Горном Алтае торговать невыгодно, там мёд еще дешевле, чем в Бийске.

– Чем дальше на север, в сторону Кемеровской области, тем мёд дороже, – говорит Максим Андреюк.

«Шо ж ты не переедешь?»
Семья Андреюков – пятое поколение пчеловодов. Родители Григория Филимоновича жили в Хмельницкой (тогда Каменецк-Подольской) области Украинской ССР. Дед Григория Филимоновича, когда пришёл с Первой мировой войны, год жил у местного попа. Тому захотелось иметь свой мёд, и он развёл пчёл. Дед работал на пасеке, так и сам пристрастился к этому делу.

В Сибирь семью Андреюков выслали. Отправили в Томскую область, в тот самый Нарым, где в царские времена отбывал ссылку товарищ Коба.

– Сначала сослали деда. Когда другие члены семьи приехали в Нарым, деда уже не было в живых, – вспоминает Григорий Андреюк. – Его на лесповале сосной убило. Родственники рассказывали, что после высылки в его огороде всё перекопали, но искали не золото, а мёд, закопанный в пятилитровых бочонках. Не нашли.

Мой отец пчеловодством уже не занимался – было страшно. Потом Сталин вспомнил, что украинцы умеют в руках тяпку держать. Нашу семью отправили на Алтай, где тогда развивали свеклосеяние. Сначала сплавили пароходом до Бийска, а оттуда уже в Зональное.

Родители Григория Филимоновича разговаривали дома на суржике (смеси украинского и русского языков). Сам он говорит на русском. Кстати, в школьные годы «великий и могучий» ему давался даже лучше, чем мальчишкам из русских семей. Максим тоже говорит и думает по-русски, ведь он вырос в Зональном. Но своих корней пчеловоды не забывают. И это выражается не только в том, что дома на книжной полке стоит «Кобзарь» Тараса Шевченко.

Воспоминанием о родине предков Григорий Филимонович делится не сразу. Сначала некоторое время молчит: сказать или не сказать?

– Когда я ездил на Украину, женщины в поле жали серпами колосья. Они спели для меня украинскую песню. Много лет прошло, но она до сих пор стоит у меня в ушах...

А на таможне «батькивщины» вообще сказали, глядя в его паспорт: «Да ты же украинец! Шо ж ты к нам в Незалежную не переедешь?» – «Куда я перееду? У меня на Алтае дом, семья, хозяйство…»

А у Максима Григорьевича предрасположенность к разведению пчёл не только по отцовской, но и по материнской линии. Его дед по материнской линии тоже был пасечником. А теперь к «девочкам» ездит его двенадцатилетняя дочка.

Чем государство богатеет
В советские времена пасеку можно было иметь без проблем, вспоминает Григорий Филимонович. Даже был специальный декрет Ленина о поддержке пчеловодства. Правда, в начале своей «карьеры» пасечника Григорий Андреюк всё равно боялся. Но не Советской власти, а пчёл.

– Когда тесть начинал с ними работать, а он держал пасеку 10-15 семей, мне хотелось подальше от неё держаться. Спонтанно всё получилось. Он мне как-то два роя насыпал, и вот, потихоньку-потихоньку...

Пчеловодство не было основной работой Григория Филимоновича. По образованию он инженер-механик. Пять лет заведовал мастерской, потом пять лет был главным инженером в колхозе, позже стал механиком на семстанции. Еще 18 лет руководил нефтебазой.

Возле вагончика лежат брёвна, между ними костровище, закрытое металлическим листом с дырками – импровизированная плита. Садимся на брёвна пить кофе с засахаренным прошлогодним мёдом из эспарцета. Почти белым.

– Планируете ещё, например, в «Бизнес-старте» участвовать? На 300000? – спрашиваю я, смакуя вкуснейший мёд.

– Не, не планируем. Потому что цена денег всё время меняется. Будет год – будет мёд. Получишь с улья по ведру. А если не будет? – отвечает за всю семью Григорий Филимонович. – Сельское хозяйство – дело вообще рискованное?

– Простите, но в России рискованное не сельское хозяйство, а мозги. Во всём мире сельское хозяйство дотируется государством, а у нас – мужик пусть как хочет, так и выживает... Пушкина надо было учить в своё время!

И пчеловод-любитель, отец пчеловода-предпринимателя, декламирует знакомое каждому со школы четверостишье:

– Чем государство богатеет,
И как живет, и почему
Не нужно золота ему,
Когда простой продукт имеет...
А затем добавляет:

– Господдержка должна заключаться в том, чтобы не было притеснения и угнетения со стороны государства.

– А вы притеснение ощущаете?

– Нет, но опасаемся, что оно может начаться.
Екатерина ПОЛЯНИЧКО
ФОТО автора