Если задаться целью собрать в одном месте всё, что так или иначе связано с Великой Отечественной войной 1941-1945 годов, то вряд ли во всём мире найдётся здание, способное вместить архивные документы, документальные и художественные фильмы, книги, журналы и газеты, музейные экспонаты и многое другое. Но в этот фантастический музей, к сожалению, нельзя поместить память фронтовиков. А ведь самые правдивые и яркие воспоминания об одной из самых трагических и одновременно героических периодов истории нашей страны огнём выжжены в памяти тех, чьи судьбы неразрывно связаны с Великой Отечественной войной. У каждой эпохи на историю свой взгляд, но он не меняется только у тех, кто испытал на себе все ужасы и всю трагедию войны, кто заплатил за мир своим здоровьем – физическим и душевным. Солдаты Великой Отечественной никогда не кичились тем, что они вышли победителями из страшной военной мясорубки. Они просто с честью выдержали тяжёлую работу войны, делали её на совесть и умело. Вот и Степан Прокопьевич Фетисов, житель посёлка Мирный, никогда не выставляет напоказ своё фронтовое прошлое. И только боевые медали на парадном пиджаке ветерана говорят, что военного лиха он познал в полной мере, даже попав на фронт за полтора года до Победы – в январе 1944-го. В октябре прошлого года Степану Прокопьевичу исполнилось 86 лет. Годы и всё пережитое катастрофически быстро отнимают здоровье. И сегодня, пребывая на лечении в военном госпитале, в мыслях он вновь и вновь возвращается в те грозовые сороковые…

Детство, юность...
Я был пятым из шестерых детей моих родителей – Прокопия Яковлевича и Ульяны Антоновны Фетисовых. Детство моё пришлось на годы коллективизации и рождения первых колхозов на территории села Новая Чемровка. Помню, как отец рассказывал о Первой мировой и Гражданской войнах, участником которых он был. «Не дай Бог, детки, пережить вам то, что прошёл я. Война – это страшно. Это боль и кровь, это холод и голод… Радуйтесь мирной жизни, цените её и обязательно учитесь. Быть грамотным – дано не каждому», – не раз говорил отец. Учиться в школе мне нравилось. Каждый день узнавал что-то новое. Мечтал после школы повидать мир, поехать куда-нибудь… Но получилось окончить только семь классов – грянула война. Началась мобилизация, военкоматы работали круглосуточно. В каждом доме родного села Новая Чемровка раздавался горький женский плач – провожали на фронт мужей, сыновей, отцов, братьев. К осени в селе остались только женщины, старики и дети. Надо было убирать хлеб, копать картошку. На работу в поле выходили женщины и подростки. Ребятня постарше трудились не только наравне с матерями, но ещё и пытались взвались на свои плечи ношу потяжелее – как же, они теперь за мужиков остались. Когда в 1941 году мне исполнилось 15 лет, меня, как грамотного, взяли учётчиком в тракторную бригаду колхоза. Находишься за день так, что вечером засыпаешь мгновенно, лишь коснувшись головой подушки. Но и сквозь сон я часто слышал плач и причитания женщин из соседних домов: вернувшись с работы домой, они узнавали, что пришла «похоронка»… Тогда, в июне 1941-го, детство моё закончилось.

Курсантская жизнь
Повестку в армию я получил в октябре 1943 года, как только мне исполнилось 17 лет. Сотни таких же как я обритых наголо парнишек погрузили в эшелон в Бийске и повезли кого куда. Я попал в Новосибирск на курсы радиотелеграфистов. Премудрости телеграфии я постигал успешно. Преподаватели у нас были строгие, но опытные. Многие из них по причине ранений были комиссованы из армии и все свои навыки старались передать нам, безусым юнцам. Наши учителя давали не только теорию, но и рассказывали о войне то, что не почерпнёшь ни из какого учебника. Я всегда слушал их внимательно, впитывая каждое слово. Может, это и помогло мне уцелеть под пулями и снарядами на фронте. Кроме этого крепко врезалось в память постоянное чувство голода. В день давали кусочек хлеба и капустную похлебку, а одна столовая ложка заваренного кипятком горохового порошка считалась порцией.

Три месяца учёбы пролетели быстро. Экзамен на радиотелеграфиста второго класса я сдал успешно, к тому же мне присвоили звание ефрейтора. За успешную учёбу меня сфотографировали на Доску почёта и послали моим родителям Благодарственное письмо. А дальше была дорога на фронт…

Путь-дорожка фронтовая
В новеньком обмундировании, радостный – как же, буду бить ненавистных фашистов – я отправился в действующую армию. Мне надлежало прибыть в расположение 24-й Гвардейской Орденов Кутузова и Богдана Хмельницкого танковой бригады. Это воинское формирование, отличившееся в кровопролитных боях на Курской дуге и потерявшее большое количество личного состава, стояло на пополнении в Знаменском лесу – на Украине, рядом с железнодорожной станцией Знаменка. Когда бригада была полностью укомплектована, поступил приказ направляться к фронту через Польшу.

Путь был тяжёлый. Колонну постоянно бомбили немецкие самолёты. Когда прибыли на передовую, мне, как связисту, пришлось испытать всего с лихвой... Как сейчас стоит перед глазами первая в моей фронтовой жизни переправа через реку. Ещё вечером я принял радиотелеграмму цифровым текстом о предстоящем наступлении, а утром уже потащил две катушки телефонного кабеля, чтобы наладить связь. Дошёл до переправы, которая состояла из понтонов. Фашисты её постоянно бомбили. В небе шёл бой между нашими истребителями и самолётами гитлеровцев. По всей реке взрывы… Помню, как возле переправы стоял боец. Он задрал вверх голову и следил за воздушным боем: «Ещё одного сбили… А вот ещё одного…» Вдруг в угол понтона попала бомба… Понтон накренился, и проходящий танк мгновенно ушёл под воду вместе с экипажем. Но всё-таки, несмотря на непрерывные бомбёжки, танки переправились на другой берег и сразу же вступили в бой.

Кошки-мышки
Новое наступление началось в 4 часа утра. Туман, ничего не видно, ноги вязнут в грязи... В атаку на уничтожение немецкой обороны двинулись три танковых батальона (в каждом по 24 танка). Фашисты открыли ураганный огонь, к тому же с неба без конца атаковали немецкие истребители. Во время боя я по радио дублировал приказы командира, сидевшего рядом в окопе, как действовать нашим танкам. Нагрузка на радиостанцию была большая, и у неё скоро сел аккумулятор. Начальник связи капитан Любомиров послал меня за новым. Примерно в километре от нас стояла машина связи. Идти пришлось через поле. И тут меня засёк немецкий истребитель, начал надо мной пикировать. С трудом добрался я до машины. В ней почему-то никого не было, но аккумулятор я всё-таки нашёл. Взял его и собрался идти обратно, но тут вновь налетел истребитель. Я решил переждать. Залез под машину, а там лежит боец. Приглядевшись, я понял, что он мёртв – перед ним была огромная лужа застывшей кровавой пены… Боец был совсем юным пареньком.

Самолёт продолжал летать, и я ещё полчаса оставался под машиной. Потом всё-таки решил идти, несмотря на то, что кругом чистое поле, в котором я был единственной мишенью. Только отошёл от машины, самолёт вновь летит на предельно низкой высоте. Зная о том, что в человека, который стоит, попасть труднее, я встал по стойке смирно. От страха поднимались волосы под пилоткой. Фашист летел надо мной так низко, что казалось – заденет мою голову, и при этом непрерывно строчил из пулемёта. Когда немец пролетел надо мной и пошёл на разворот, я снова решил бежать. Увидел неподалёку руины полевого тока, решил укрыться там и помчался что есть мочи, не выпуская из рук аккумулятор. Добежал до тока, залёг. Самолёт вновь летел ко мне. От отчаяния и злости на то, что фашист играет со мной, как кошка с мышкой, я выстелил в идущий прямо на меня самолёт… Больше фриц не возвращался. То ли у него топливо было на исходе, то ли патроны кончились. А, может, я спугнул его своим выстрелом?

На место я прибыл уже тогда, когда операция закончилась и вражеская бронетехника была уничтожена. Начальник связи был очень недоволен моей задержкой и не принял объяснения, почему я так долго выполнял его приказ. В наказание меня отправили в артиллерийский расчёт, а танковая бригада ушла на отдых в Чехословакию.

И снова в бой
В составе артиллерийского расчёта я принял участие в боях по уничтожению немецкой группировки. Командовал боями начальник корпуса генерал Рязанский. В распоряжении корпуса были две установки «Катюша». Сражение проходило на такой маленькой территории, что было трудно разобрать, где наши, а где фашисты. Двигаясь по дороге, мы заметили, как буквально в нескольких сотнях метров из-за холма показался фашистский танк. Ствол его пушки стал медленно поворачиваться в нашу сторону. Наш наводчик тоже стал разворачивать пушку в сторону танка. Со стороны казалось, что пушка фашистского танка движется неправдоподобно быстро в нашу сторону. А вот наш наводчик Мишин действует как в замедленной съёмке... Я стоял перед орудием, а голове мелькали мысли: «Скорее, Мишин, скорее… А фашист что делает сейчас в своём танке?..» И тут раздался выстрел. Мишин прицелился мастерски – снаряд угодил танку прямо в башню, в самое уязвимое место этой машины. Фрицы полезли из танка, как крысы, и бросились врассыпную. Уйти от наших бойцов им не удалось.

Вскоре немцы стали сдаваться большими партиями, всего набралось около четырёхсот человек. Какой-то юнец из наших солдат сделал выстрел в колонну немцев. Стать «героем», убив безоружного пленного, – много ума не надо.

Фальшивая канонада
Особенно страшными были бои за взятие Берлина. Фашисты цеплялись за каждый сантиметр земли. Сколько танкистов погибло при взятии Берлина от прямых попаданий фаустпатронов! К тому же фашисты применяли разные хитроумные тактики, которые на открытом пространстве не были эффективны, а вот среди зданий…

Нужно было выбить гитлеровцев с их очередного оборонительного рубежа. Мы приготовились к атаке. Со стороны немцев постоянно раздавались звуки пулемётных очередей и разрывов снарядов. Под эти звуки мы начали наступление. Было странно, что стрельбу слышно, а ни пуль, ни осколков снарядов не видно. Когда мы ворвались на этот оборонительный рубеж, фашистов там не было. Оказалось, что они включили запись стрельбы, а сами в это время сосредоточились на новом месте. После артподготовки наши войска пошли в наступление. Так как немцы хорошо окопались на новом рубеже, то наступление сорвалось. С нашей стороны были большие потери и живой силы, и техники.

Трое суток длилось затишье. О том, чтобы произвести разведку обычным способом и узнать о местоположении фашистов, не было и речи. Решили пойти другим путём. Метров на 15 был поднят объект, на котором сидел человек с оптическим прибором. Тут же появился фашистский самолёт, начал стрельбу. Но советские истребители не позволили немцу причинить вред наблюдателю. В небе развернулась такая картина, какую я больше никогда не видел. Самолёты развивали такие скорости, демонстрировали такой пилотаж, что все, кто наблюдали за этим с земли, буквально не дышали. В результате манёвр удался – все места сосредоточения фашистов были засечены и уничтожены артогнём. После этого наступление продолжилось.

Спасибо, ангел-хранитель
Память часто возвращает меня в один из последних дней войны. Взяли очередной населённый пункт. Сразу же сюда подтянулись войска, подвезли боеприпасы и технику для следующего наступательного броска. Фашисты тоже не дремали. Открыли ураганный огонь из всех орудий по этому населённому пункту. Надежды на то, что можно уцелеть в таком аду, почти не было. Мне на глаза попался вход в какой-то подвал. Я бегом туда. Стены бетонные, толщиной больше метра, на полу солома, сухо. В глубине подвала стоит телёнок...

Вдруг заглянул солдат с безумным растерянным лицом, посмотрел на меня и ушёл. Я выглянул и увидел рядом две машины, доверху гружёные снарядами. Снаряди большого калибра для АСУ, которые оставляют от фашистских танков марки «тигр» кучу металлолома. Обе машины горели. Я подумал, что если снаряды начнут рваться, то в подвале не спастись, и побежал на другой конец села. Снаряды рвались так плотно, что мне казалось, будто молния бьёт в землю и сразу гремит гром. Осколки с шумом сыпались вокруг, как капли дождя во время грозового ливня. Я старался прикрывать голову от этих «капель». Мне удалось добраться до относительно безопасного места. В общем, я остался жив и невредим, как будто ангел-хранитель вывел меня из ада.

Биографическая справка
После окончания войны С.П. Фетисов долгое время служил радиотелефонистом в Средней Азии. Демобилизовался в 1950 году в звании гвардии старшины в должности начальника радиостанции большой мощности. В том же году вернулся на свою малую родину в село Новая Чемровка. Женился на Марии Дмитриевне Поповой. Почти сразу после свадьбы молодые уехали в Казахстан, где Степан Прокопьевич работал по специальности радиотелеграфист. Супруги вырастили двух дочерей и сына, всем дали высшее педагогическое образование. Сын живёт в Рубцовском районе, старшая дочь – в Томске, младшая живёт с отцом в посёлке Мирный. В 1998 году ушла из жизни жена Степана Прокопьевича. В посёлок Мирный С.П. Фетисов с семьёй приехал в 1963 году. Работал в совхозе «Бия» на разных должностях (электриком, лаборантом). По состоянию здоровья вынужден был оставить работу в сельском хозяйстве и до выхода на пенсию трудился в Бийске, на станкостроительном заводе. Работал хорошо, есть награды за труд, звание «Ветеран труда Алтайского края».

За фронтовые подвиги Степан Прокопьевич награждён орденом Отечественной войны 2-й степени, медалями «За взятие Берлина», «За освобождение Праги», «За боевые заслуги», «За Победу над Германией», Медалью Жукова, имеет гвардейский знак «Ветеран 4-й Гвардейской танковой армии».

В семейном архиве фронтовика хранятся поздравления с праздниками и юбилейными днями рождения от Совета ветеранов 4-й Гвардейской танковой армии, от Совета ветеранов 5-го гвардейского механизированного Зимовниковского ордена Кутузова корпуса.

Степан Прокопьевич Фетисов был участником боевых действий, о которых генерал-майор Александр Павлович Рязанский написал книгу «В огне танковых сражений».